Коньяк и текила в таблетках

  Жили-были две подружки Нюра и Анна Рудольфовна. Дружили они с четырех лет, когда еще обе были Анютками и проживали в одной коммуналке.

Но сейчас, по прошествии почти шестидесяти лет, когда жизнь развела их по разные стороны земного шара, Анна Рудольфовна — генетическая еврейка, гениальный физик, лауреат Нобелевской премии совсем почти забыла свою подружку Анютку, с которой они вместе устраивали опыты на общей кухне, к великому неудовольствию соседей.

  В то время, как Нюра, которая в пору второй волны диссиденции так никуда из страны и не выехала, своей гениальностью особенно никого не впечатлила.

Она попыталась конечно после окончания МФТИ устроиться в НИИ Физико-химической медицины, но там как раз в это время шла война за передел поделенного мира, и новый директор принимал сотрудниц женского пола по принципу «90Х60Х90» и это не возраст, рост, вес, а, ну сами понимаете.

   Ей бы загоревать и впасть в депрессию, но тогда это было не модно, не в тренде, как бы теперь сказали. А в тренде тогда было удачно выйти замуж. Она и вышла. Удачно, как все вокруг считали.

Выгодная партия — сын начальника завода автомобильных покрышек. Квартиру дали тут же вне очереди. Один за другим родились погодки.

Муж увлекался историей Египта (и это для неё было большой загадкой, видимо потому, что в то время первый выезд за пределы страны наложил настолько сильные впечатления), алкоголем и женщинами.

  Через десять лет, когда в обществе к разведенной женщине с детьми относиться стали толерантно, Нюра оставила своего супруга с водкой, пивом и пирамидами, и сама справлялась со всеми функциями, которые накладывает на ячейку социалистическое общество.

  Самое странное и парадоксальное для любого человека — это стремительность прохождения собственной жизни. Буквально вчера ты переживал за стройность талии, расстраивался из-за подросткового бунта детей, и вот ты уже уговариваешь внуков остановить свой выбор на высшем образовании на английском языке.

Именно об этом она сейчас и спорила с внуком Кириллом:

-Да, ладно тебе, бабуль. На фига мне этот сыр-бор, если я потом со своим гарвардским произношением буду фальшивые декларации о доходах заполнять. Смысл? Тогда надо реально валить в Америку, там и зацепиться.

-В Америку (пауза). Там и зацепиться. Кирюш, а ведь у меня была подруга детства, тоже Анной звали. Мы с ней вместе физикой увлекались, опыты ставили. Один раз чуть коммуналку не взорвали, — Нюра разулыбалась и сразу как-то помолодела.-Так вот она в восьмидесятых с семьей в Америку эмигрировала.

-А ты чего же оплошала?

-Евреям проще было. Я тогда очень расстроилась. Даже хотела себе генеалогическое дерево намутить с еврейскими корнями, но кроме Ивановых, да Сидоровых, никого в дальнем родстве не обнаружила.

-Да, облом. И как она там теперь?

-Не знаю. Мы первое время пытались хотя бы письмами обмениваться, но почта с Америкой неважно фурычила. А потом я замуж вышла, дети родились, и как-то всё само собой сошло на нет.

-То есть, ты про неё ничего и не знаешь, как там она и что с ней стало?

-Нет, Кирюш,- печально вздохнула Нюра.

-А фамилию её помнишь?

-Ну, как же не помнить. Кушнерова.

  Кирилл, не расстававшийся со своим айподом ни на минуту, тут же забил информацию в поисковике.

-Нифигасе. Это не она ли?!

-Кушнерова Анна Рудольфовна –лауреат нобелевской премии по физике 1998 года.

И на фотографии она самая, её подружка Анютка.

-Батюшки!- всплеснула руками Нюра, -Не может быть!

   Всё что было после этого можно описать кратко, как «Здравствуйте, я-ваша тетя!- Сколько лет, сколько зим.-А помнишь как..».

Соцсети нам в помощь, Нюра смогла через сообщение связаться с подругой детства.
И вот они в скайпе.

-Анечка, голубушка, как же так?! Я ведь и не знала, что ты такая мировая известность. Как ты?- не находя слов и не сдерживая эмоций, буквально напрыгивая на экран компьютера, кричала Нюра.

-С ума сойти! Если бы не мой психоаналитик, я бы сейчас просто подумала, что это ко мне постучались мои детские фантазии, непроработанные травмы и иллюзия альтернативной жизни.

-Это ты про что?- искренне не поняла Нюра.

-Про что я? В двух словах не расскажешь.

-Я никуда не тороплюсь и деньги за послушать не беру.

-Надо же, а ты всё такая же дерзкая неунывайка, — улыбнулась подруге Анна Рудольфовна.

   И вот уже целый месяц, как старинные подруги болтали о жизни, которая весьма странным образом теперь размещалась в файле «Отчет о проделанном и достигнутом», а не в другом «План стратегического развития».

Встречи превратились в онлайн посиделки, то с чайком, то с кофейком, то с коньячком. Вспоминали детство и юность, делились пережитыми разочарованиями и победами, болью и радостью. Плакали и смеялись.

   Накануне Рождества решили душевно посидеть. Чокнулись с экраном. После третьего бокала Нюра и говорит:

-Слушай, Ань, а вот ты и к психоаналитику ходишь. Вот о чем ты больше всего жалеешь?

-О том, что когда был момент выбора семья или карьера в науке, я выбрала науку. Там я точно представляла, как мне действовать, на что ставить упор и куда это меня приведет.

А вот в отношениях ничего не понимала, не видела, не чувствовала почвы под ногами. А сейчас вот смотрю на тебя, знаю, как у тебя с мужем не сложилось, зато дети и внуки, -голос Анны Рудольфовны предательски дрогнул:

— Не будем о грустном. Ты мне вот что скажи, если бы ты тоже укатила в Америку и получила там возможность изобретать что-то в научной лаборатории, то чего бы ты изобрела?

-Коньяк и текилу в таблетках! — прыснула смехом Нюрка так заразительно, что Анна Рудольфовна подавилась и залила шампанским всю клавиатуру.

Вытирая салфетками жидкость, она совершенно искренне воскликнула:

— А ведь это гениально — КОНЬЯК В ТАБЛЕТКАХ!